Когда-то Европа подарила миру многозначительный и многофункциональный термин "странная война", пишет Дмитрий Выдрин, народный депутат Украины, председатель подкомитета по вопросам глобальной безопасности и стабильного развития, статью которого публикует российская Независимая газета.
Украинско-российские отношения за прожитый год вполне вероятно подарят нам не менее емкий термин "странная дружба". С одной стороны, мы услышали на всех уровнях - президентских, премьерских, парламентских - очередную порцию заверений в дружбе, добрососедстве и особом партнерстве. С другой - все более явствен холод во взаимоотношениях наших элит. Чувствуется с трудом скрываемое напряжение, взаимное отчуждение во время все более редких встреч президентов. Ощущается взаимное разочарование и плохо скрываемое раздражение во время нечастых контактов премьеров. Но самым впечатляющим свидетельством застыло-охлажденных отношений является позиция прессы. Абсолютно все более-менее солидные публикации за год по данной тематике в центральной украинской прессе давали негативную оценку и внутренней, и внешней политике Российской Федерации.
За 2006 год между Россией и Украиной произошло много всякого-разного. Здесь и постоянная интрига, связанная с галопирующими ценами на газ, и мясо-молочные войны, и неприятие российским бомондом украинской оранжевой элиты, и нескрываемое злорадство кремлевских чиновников по поводу назначения Виктора Януковича украинским премьером и отставки последних пропрезидентских министров…
Но главное в том, что в начале уходящего года Украина и Россия прошли пресловутую точку бифуркации, после которой сначала их политические системы, потом мировоззрения политических классов, а в итоге и духовная организация наших обществ начали потихоньку расходиться. На Украине стал образовываться принципиально новый политический режим, главной сутью которого является разрушение политической властной монополии. В России же концентрация, консолидация, монополия власти достигли своего апогея.
Соответственно, поменялись вся стилистика, способ организации мышления, даже дискурс политических классов. На Украине системообразующим стержнем стала конкуренция. Здесь фактически образовался достаточно свободный политический рынок, на котором жестко борются за власть институты президентства, парламентаризма, правительства, судебные структуры, с одной стороны, а также власть и оппозиция - с другой. Продолжением этому становится достаточно жесткая, но довольно органичная и почти объективная политико-экономическая конкуренция главных финансово-промышленных групп страны.
В России политика на глазах превращается в некий державный монолит, исключающий случайные броуновские движения как отдельных политиков, так и политических институтов или даже целых ветвей власти. Здесь фетишем становится не утомительная постоянная конкуренция, а не менее утомительное и не менее постоянное демонстрирование преданности первому лицу и подстроенной под него вертикали власти.
Любопытно было наблюдать последнюю встречу украинского премьера с российским президентом. Складывалось впечатление, что они разговаривали на разных языках. Когда российский президент, например, обсуждая проблемы ЕЭП, говорил "возможно", это означало "да", поскольку у него практически нет препятствий для реализации своих идей и планов. Когда же "да" говорил украинский премьер, это означало "возможно" или даже "невозможно", поскольку на любое "да" украинского премьера найдется масса оппонентов как из оппозиции, так и из смежных ветвей власти.
Украина и Россия в условиях расходящихся политических режимов пока не нашли адекватных механизмов взаимодействия, сотрудничества или даже добросовестной конкуренции. Это дает все больше поводов для обвинения друг друга в "неправильности" выбранного соседом пути, в том, что с соседом "невозможно не только сотрудничать, но и договориться", в анархизме одних и тоталитаризме других.
При отсутствии желания с обеих сторон понять и принять политический выбор друг друга, в будущем, видимо, стоит ожидать только нарастания взаимного отчуждения. Поэтому остается ждать, что в долгосрочной перспективе уже новые политические элиты обеих стран найдут очень мощный, привлекательный для обеих народов, чрезвычайно выгодный для своих элит проект, объединяющая сила которого пересилит ныне существующие центробежные тенденции. Сложно сказать, что это может быть - совместное повторное освоение Сибири, колонизация Луны или мировая гегемония.
